Главная
Регистрация
Вход
Четверг
28.03.2024
15:06
Приветствую Вас Гость | RSS
Памяти ИГОРЯ КРАСАВИНА

Меню сайта

Форма входа

Категории раздела
Мои файлы [121]

Поиск

 Каталог файлов 
Главная » Файлы » Мои файлы

"По праву крови. Продолжение"(Книга вторая). Автор: Алина Чинючина
18.04.2013, 13:22

*  *  *

 Минул почти месяц после коронации. Улеглась суматоха, стала привычной груда дел, жизнь во дворце вошла в обычное русло. И стало уже невозможным оттягивать то, что он собирался сделать сразу же, едва опустил клинок после поединка с Густавом. Уже нельзя было отговориться нездоровьем: раны затянулись, возможным стало жить не на пределе сил, все реже грызла боль… но на душе лежал камень. И чтобы сбросить его, чтобы не прятать глаза от самого себя, чтобы ночью не просыпаться в липком поту и до утра не ворочаться, не зная, куда деться от памяти, он был обязан это сделать. Каждый день король давал себе слово: вот сегодня, и каждый день находилась причина не ехать, отложить… как он сможет выстоять под взглядом того, кто отдал ему сына?

И когда тянуть дальше было уже нельзя, Патрик поклялся сам себе: сегодня. Ближе к вечеру приказал оседлать коня и оделся в простой темный костюм. Он не хотел брать с собой никого, но уговорили: не по чину, да мыслимо ли, а вдруг что случится? Глупцы, все, что могло, уже давно случилось, и самое страшное, самое больное должно произойти сегодня, так чего же еще бояться?

Дом графа Дейка, прежде шумный, полный смеха и голосов, всегда окна нараспашку, был теперь тих. Трое старших дочерей графа уже вышли замуж, одна училась в пансионе мадам Ровен, в том, который в свое время закончила Вета. Остальные девочки вместе с графиней еще жили в загородном поместье, куда Дейки всегда уезжали на лето. Оттого, наверное, такой непривычной показалась Патрику тишина пустых коридоров и лестниц, нарушаемая только голосами слуг.

Сам граф постарел. Сильно постарел. Прежде прямой и статный, он заметно ссутулился и стал совсем седым, резче прорезали лицо морщины. Говорили, что в последний год у него было плохо с сердцем.

Яркие солнечные лучи заливали большую гостиную – сколько игр здесь когда-то было сыграно, сколько песен спето… вот он, клавесин в углу, на нем так чудесно играла Анна, сестра Яна… у картины на стене склеен угол тяжелой рамы – это они с Яном однажды попали в нее диванной подушкой и уронили на пол… нет, лучше не вспоминать! Патрик обернулся к стоящему перед ним худому, молчаливому человеку в темном камзоле, и собственные слова приветствия показались ему чужими и натужными.

А кресла другие. Новые. Мягкие. Вышколенные слуги бесшумно поставили на низенький столик поднос с напитками и исчезли, не нарушая тишины даже звуком шагов. Несколько минут хозяин и гость, опустившись в кресла, рассматривали друг друга.

- Господин граф, - негромко проговорил Патрик. – Я приехал к вам не просто так и… и привез вам тяжелые вести.

- Я догадываюсь, Ваше Величество, - медленно ответил Дейк, - какие именно это будут новости. Вы хотите рассказать мне о сыне?

- Да.

- Я слушаю вас, Ваше Величество.

Не в силах вынести спокойный и твердый взгляд Рауля Дейка, Патрик отвел глаза.

- Ваш сын… Ян погиб.

Очень громко тикали большие настенные часы. Треском ломающейся ветки прозвучал в тишине вопрос:

- Когда?

- Четыре года назад. Почти сразу после нашего побега.

Граф не изменился в лице, но глаза его потемнели.

- Я это знал, Ваше Величество, - помолчав, сказал он. - Все это время – с тех пор, как узнали о вашем побеге - я и моя жена… мы понимали, что если бы Ян был жив, он обязательно дал бы знать о себе. Я знал… я это знал.

Он помолчал. Оттянул воротник камзола, прямо взглянул в глаза королю.

- Как он погиб?

 Патрик прерывисто вздохнул. Слова не шли с губ, хотя, видит Бог, он готовился к этому разговору – но так и не может рассказать обо всем спокойно. Да и можно ли говорить об этом спокойно?

Но надо.

Рассказ его был долгим, и все это время Дейк не сводил взгляда с лица короля. Этот взгляд пронзал, как лезвие клинка; он словно спрашивал – почему ты, а не он остался жив? И нужно было выдержать его до конца, и это было испытание длиною в жизнь, и никогда еще, никогда в жизни ему не было так больно. Патрик готов был снова вынести самую страшную муку – только бы не этот взгляд, пронизывающий до костей, только бы не это стальное молчание. Даже когда умирала Магда, ему не было так больно.

И когда он умолк, граф сжалился, наконец, и отвел глаза.

Они сидели друг напротив друга и молчали.

Патрик попытался было сказать, что… и понял, что добавить больше нечего. Сказать «мне очень жаль»? Это будет жестоко и пошло. Сказать «я его никогда не забуду»? Но неужели именно такие слова нужны сейчас этому прямому, как клинок, человеку, которого ломает на глазах тяжелое, черное, словно ночь, отчаяние?

И они молчали, сидя друг напротив друга.

- Благодарю вас, Ваше Величество, - проговорил, наконец, Дейк. – За рассказ… и за сына. Мне… легче оттого, что – там – он был не один.

Оглушительно тикали в тишине часы.

- Господин граф… - голос Патрика звучал глухо, но твердо. – Мне нечего сказать вам в утешение. Я не смог вернуть вам сына. Эту вину никогда невозможно загладить. Но я могу попытаться заменить вам Яна. Вы и ваша жена никогда ни в чем не будете нуждаться. Ваши дочери получат образование и приданое. Все, что смогу, я сделаю для вас.

Граф Дейк кивнул.

- Благодарю. А теперь… прошу, уйдите, Ваше Величество. Мне хотелось бы остаться одному. Простите меня.

Долю секунды Патрик всматривался в его лицо. Затем сухо кивнул, поднялся и вышел.

Уже идя по усыпанной гравием дорожке к воротам, он поднял лицо к небу. Очень не хватало воздуха. Господь милосердный, за что Ты так наказываешь меня? Почему не я, а он остался там, в проклятом том лесу, в зарослях вереска? Почему? Кому и зачем было нужно, чтобы я выжил, Господи?

Порыв налетевшего ветра хлестнул его по лицу.

Отец, отец, что же ты наделал…Неужели то, что ты сделал со всеми нами, было настолько нужно для страны? Где грань, за которой необходимость и желание блага превращаются в преступление?

Если бы жизнь твоего сына была под угрозой, спросил сам себя Патрик, ты поступил бы так же?

У меня нет сына, ответил он. Я не могу поступить так же…

 

…Солнце клонилось к закату, ветер гнал по небу облака. Шумные улицы города казались совсем чужими, было тяжело дышать. Куда же это он заехал? Патрик прерывисто вздохнул, расстегнул крючок камзола, огляделся. Как-то он проехал Ворота, проскакал почти через все предместье, очутившись почти на самой окраине Леррена. Надо поворачивать назад, к центру… к дому…

Дорога шла в гору, и король пустил коня шагом. Свита почтительно держалась сзади, переговаривались вполголоса. Где-то в переулке гомонили женщины, пахнуло запахом свежих булочек… как быстро люди привыкли к тому, что снова мир – вот, хлеб пекут, уже из муки нового урожая.

Патрик ехал, отпустив поводья, почти ничего не замечая. И потому не сразу увидел, как на мостовую – прямо под ноги идущим хоть и шагом, но быстро лошадям - выкатился светлоголовый мальчишка лет двух-трех. А когда заметил, оставалось одно – резко натянуть повод, останавливая коня в каких-нибудь дюймах от крошечного живого комочка. Патрик быстро спешился, наклонился над мальчишкой:

-          Живой, малыш?

В этот же миг раздался негодующий, оглушительный рев.

Мальчишка остался жив и даже не поцарапан, но перепугался – и потому орал громко и вдохновенно. Спустя несколько мгновений - даже сквозь плач его - послышался громкий, отчаянный женский крик:

-          Янек!

Ножом по сердцу ударило имя. Король неумело поднял малыша на руки.

-          Это ты, что ли, Янек? Ну, не ушибся ведь? Что ревешь-то?

По улице опрометью летела к ним молодая женщина в одежде простолюдинки. Подбежала, выхватила малыша из рук короля, прижала к себе…

-          Ян!! Живой, Господи…

Чепец слетел с ее головы, пепельные волосы раскатились по плечам, упали на лицо. Женщина прижимала к себе мальчишку и лепетала что-то невнятное, благодарное… малыш умолк и только всхлипывал на руках у матери.

-          Смотри за ребенком, - бросил ей Патрик и повернулся было, чтобы уходить…

… но сдавленный, горловой всхлип остановил его, заставил вздрогнуть:

-          Пат…рик…

Он обернулся.

Огромные глаза смотрели с белого, как бумага, лица, с которого вмиг слетел румянец быстрого бега и волнения. Белые губы шевелились почти беззвучно, что-то шепча. Глаза… зеленовато-карие… знакомые… такие родные глаза.

И так тяжело вдруг стало вымолвить – имя, единственное на свете, родное имя…

-          Ты… - тихо сказал король – и не посмел коснуться ее щеки, уронил руку. – Ты… Вета.

Она смотрела, смотрела на него.

-          Вета… - повторил Патрик. – Моя… Вета.

Женщина кивнула, прижимая к себе ребенка. Луч заходящего солнца скользнул по ее лицу, порыв ветра разметал пепельные пряди.

- Ваше Величество… - робкий оклик сзади, невнятный шепот за спиной, ржание лошадей.

Мальчик всхлипнул еще - и умолк, потянулся к незнакомому человеку, привлеченный красивыми, большими пуговицами костюма. Большой лист каштана спланировал с дерева прямо на его золотистую макушку.

-          Твой? – спросил Патрик, указывая на малыша - словно это имело в ту минуту какое-то значение.

Она кивнула снова. А потом сказала спокойно и строго:

-          Твой.

Молчали за их спинами онемевшие придворные, тихонько вздыхали и фыркали лошади. Оглушительно орали над головами ошалевшие от счастья птицы.

 

 

 

Март 2010 – ноябрь 2012

 

Огромную благодарность автор выражает

Анне Узденской

Майе Боржемской

Владиславу Чинючину

Марии Филенко

Ярославе Забелло

Людмиле Куванкиной

Юрию Винокурову

Анне Родионовой

Татьяне Колабиновой

– за помощь, ценные советы, критику, редакторскую правку и моральную поддержку во время написания этого текста.

Категория: Мои файлы | Добавил: Krasav
Просмотров: 769 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 3.3/3

Наш опрос
Нужен ли на сайте чат?
Всего ответов: 182

Друзья сайта
Записки журналистов памяти Никиты Михайловского Сайт, посвящённый фильму Л. Нечаева НЕ ПОКИДАЙ... Кино-Театр.РУ - сайт о российском кино и театре
Rambler's Top100 myfilms Хрустальные звездочки

Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Copyright MyCorp © 2024