Главная
Регистрация
Вход
Четверг
28.03.2024
15:06
Приветствую Вас Гость | RSS
Памяти ИГОРЯ КРАСАВИНА

Меню сайта

Форма входа

Категории раздела
Мои файлы [121]

Поиск

 Каталог файлов 
Главная » Файлы » Мои файлы

"По праву крови" автор: Чинючина Алина
08.10.2009, 17:43

 Ночью они снова сидели у костра и молчали.

Что теперь делать – вопрос висел в воздухе, хотя не был задан вслух.

Гулко ухали где-то в чаще ночные птицы, слабо потрескивали сучья  в костре. Вета молчала и смотрела в огонь. Патрик обхватил руками колени, уткнулся в них подбородком. На лице его бродили отсветы пламени.

- Значит, это предательство, - сказал, наконец, принц, словно продолжая начатый разговор. – Бог весть, отчего так вышло. Надеюсь лишь на то, что сам лорд Маркк не пострадал. Мне… было бы очень жаль, - признался он, - если бы его обвинили в измене.

«А если и мой отец пострадал?» - подумала Вета, но вместо этого спросила:

- Что же нам теперь делать, Патрик?

И так беспомощно и по-детски прозвучал этот вопрос, что у принца защемило сердце.

- Будем пробираться к столице сами, - ответил он как можно тверже. – Не возвращаться же назад, - он усмехнулся. – Правда, у нас почти не осталось денег, и еды нет. Но… в конце концов, не зря я целый год учился работать, - он снова улыбнулся. – Дрова колоть будем, воду носить… за еду, за ночлег. Как иначе-то? Не зима, теплой одежды не нужно… Одно только плохо – когда мы таким образом доберемся… - и вздохнул украдкой.

Налетевший ветер заставил обоих поежиться.

- Все бы отдал за то лишь, чтобы узнать, что там и как, - тихо проговорил Патрик. – Что творится в столице? Кто на чьей стороне? Чья это идея – с регентством? И… - он запнулся на мгновение, - и что, в конце-то концов, думает об этом моя дражайшая матушка.

- Патрик, - тихо спросила Вета, - за все это время вы ни разу не упомянули о матери. Почему?

Принц взглянул на нее, и горькая усмешка скользнула по его губам.

-   Мама предала меня, - глухо проговорил он. - Знаете, Вета… мы ведь с ней всегда не особенно ладили. – Он опять помолчал, словно раздумывая, стоит ли решаться на откровенность. – Я еще маленьким был… так тосковал по ней, так мечтал сделать хоть что-нибудь для того, чтобы заслужить ее одобрение. Бог знает, почему, но теперь я понимаю, что она меня не любила никогда и теперь не любит. Я долго думал – отчего так вышло? Может быть, отец воспитывал меня не так, как ей хотелось, а может быть, она всегда мечтала о девочке… но ведь и Изабель никогда не была избалована ее вниманием и любовью. Порой мне казалось, что матушка никогда никого не любила – ну, наверное, кроме себя. Мы с Изабель жались друг к другу, потому что и ей, и мне так нужна была ласка. Потому и сдружились, наверное. Я люблю эту мелкую лисичку больше всех на свете, и теперь… мне страшно подумать, что могут сделать с ней, ведь она – тоже претендент на престол, пусть не прямо, через будущего наследника, но… и уже достаточно взрослая, чтобы представлять собой реальную угрозу. Я боюсь за нее… оттого и тороплюсь так сильно.

-   А Август? – спросила Вета тихо.

-   Про Августа я вообще молчу, - полушепотом сказал Патрик. – Я не слишком привязан к нему, но… но мне жаль его. Несчастный мальчик. Теперь за его жизнь никто не даст ломаного гроша… до тех пор, пока он нужен – им… а потом, что будет потом? Хуже всего, когда по вине взбесившихся взрослых страдают дети.

Принц помолчал, потом взглянул на Вету.

- Знаете, когда я понял, что я ей никогда не был нужен? – спросил он полушепотом. – Когда сразу после ареста она пришла ко мне в камеру и сказала, что…. Она поверила в мою виновность – сразу, без всяких доказательств. Ей нужен был лишь повод. Я всегда был не таким, как ей хотелось, я был – плохим мальчиком, понимаете? Слишком шумным, слишком независимым, слишком требовательным, слишком еще Бог знает каким. Не таким, как ей было нужно. И самым удобным оказалось поверить этому – так легко и просто, так быстро. Мать – отреклась, мать – предала, Вета…

Он умолк. Вета робко погладила его по плечу.

- И поэтому – когда ко мне -  помните? – почти сразу пришли вы, Вета, я этому не поверил. Мать сказала, что не верит мне, а вы  - что верите. Вы тогда вернули мне веру в себя и в то, что я все-таки не сошел с ума и правда не виновен в том, в чем меня обвиняли. Вы вернули мне – меня…

У нее загорелись щеки.

- Что вы, принц, - пролепетала девушка, - я всего лишь…

- Всего лишь вернули меня к жизни, - закончил Патрик. – Хотя именно от вас я тогда ожидал этого меньше всего…

Сердце ее томительно сжалось. Вот он, момент, в который можно сказать – все. Сказать, наконец,  о том, что она носила в себе уже больше года. Вот прямо сейчас – протяни руку и коснись его руки.

«Вряд ли я смогу увлечься ею», - всплыли в памяти слова, произнесенные год назад. Как много они, оказывается, значат. Несмотря на все, что пришлось пережить, несмотря на то, что их связывала теперь чужая смерть и тайна. Вета смотрела в лицо принца, освещенное бликами пламени и понимала, что сказать ничего не сможет. И так же отчетливо понимала она, что дороже вот этого вот человека у нее нет никого на свете.

Она пойдет с ним до конца. И если в конце пути они еще смогут остаться рядом – она скажет ему все. Потому что сказать сейчас – значит обязать его из благодарности… а этого ей не нужно. Потом, потом…

«Дура, - опять прозвучал в сознании голос. – Лови момент, потом у его ног будут заморские принцессы и лучшие девушки королевства. Сейчас, когда рядом нет никого, когда он всеми покинут и нуждается в помощи – только сейчас. Потом будет поздно».

Вета тряхнула головой. Нет.

- Ничего особенного я тогда не сделала, - сказала она твердо. – Но речь не об этом, Патрик. Что мы будем делать дальше? Ну, я имею в виду, когда доберемся до столицы.

Патрик долго молчал.

- Честно – не знаю, - признался он, наконец. – Пока… пока я думаю только о том, как добраться до цели. Впрочем, нет, неправда, я думал об этом. Но… единственное, что мне приходит в голову, - он фыркнул, - это прямо вот так прийти во дворец, вызвать Гайцберга на дуэль и убить его. Знаете… есть у нас такой старый обычай: короля может вызвать на поединок наследный принц, если ему кажется, что король… словом, если он обвинит короля в серьезном преступлении против страны и короны. Ну, а в моем случае – куда уж серьезнее…

- Не так уж и плохо, по-моему, - нерешительно заметила Вета.

- Ну да… только более вероятным будет другой исход: герцог, меня увидев, лопнет со смеху, и таким вот образом я своего добьюсь.

- Почему? – запротестовала Вета. – Вы же лучший фехтовальщик королевства, Патрик, - и умолкла, понимая, как глупо звучат ее слова.

- Я даже не знаю, что будет лучше и вернее, - тихо проговорил Патрик. – Поднять в стране восстание? На это нужно время и нужны силы… и оружие. И после всего этого один отряд королевской гвардии разобьет наше крестьянское войско в считанные минуты. Искать помощи за границей? Туда еще нужно попасть. Просить помощи у тех лордов, кто остался мне верен? Это идея, конечно, но… но и риск – огромный. Я прикидываю сейчас, к кому могу обратиться и у кого попросить помощи, и понимаю, что… что ничего не понимаю. По пальцам можно пересчитать тех, в ком я уверен… почти уверен… и дело все в этом самом «почти», потому что права на ошибку я не имею – это будет означать провал и гибель. Если хоть кто-то из тех, кому я доверюсь, окажется человеком Гайцберга, мы пропали. Я в растерянности, Вета, - признался он. – А я должен действовать наверняка. И быстро – пока еще есть шанс. Едва только все успокоится, едва гвардия принесет присягу новому правителю – пусть даже и регенту, я не смогу законным путем добиться ничего. А добиваться незаконно, кровью или силой…  - он умолк, а потом прошептал: - Это будет подло.

- И вы даже сейчас думаете о чести? – вскинулась Вета. – После того, как подло обошлись со всеми нами? После того, как…

- Вета, поймите, - Патрик взял ее за руку, - если мы станем действовать такими же методами, как они, - он мотнул головой в сторону предположительно запада, - то мы станем такими же, как они. И чем мы тогда будем лучше? Чем мы будем иметь больше прав на… на все это? Только тем, что оказались более изворотливыми и хитрыми? Поймите же, дело не в праве силы – дело в праве… в праве права. В праве крови и справедливости. Вы понимаете меня?

Вета покачала головой, глядя на него, не отнимая руки:

- Ваше высочество, вам когда-нибудь говорили, что вы… - она запнулась.

- Что я идиотски честный дурак? – закончил он, смеясь. – Говорили, конечно. Вы будете две тысячи триста тринадцатая…

- И тем не менее, - решительно сказала она, - нам придется действовать… не всегда законно. Вы это понимаете?

- Да, Вета, - он грустно улыбнулся. – Понимаю. Но это нас никак не оправдывает, верно?

 

 

*  *  *

 

Об этом их путешествии можно написать сказку, думала порой Вета. О том, как вылила под их ногами сизая пыльная дорога. О том, как щекочет натруженные босые ступни мягкая трава. О заросшем водорослями лесном озерце, в котором они купались по очереди, честно не глядя друг на друга. О тяжелой усталости, не покидающей даже во сне. О густом ельнике, в котором прятались в грозу – тяжелые молнии вспарывали пространство над их головами, заливая все вокруг мертвенно-розовым сиянием; под нижними ветвями огромной ели было полутемно, и раскидистые колючие лапы не пропускали упругие струи. При каждом раскате грома Вета вздрагивала и мертвой хваткой вцеплялась в руку Патрика, а он успокаивающе поглаживал ее ладонь. О словоохотливом вознице, что вез их несколько десятков миль, напоил молоком и угостил свежими огурцами – у него было обветренное усатое лицо и грубые руки, и он называл Вету дочкой.

Из осторожности Вета и Патрик назывались братом и сестрой, хотя оба понимали, что легенда эта шаткая и не выдержит сколько-нибудь пристального взгляда. Лица их не были схожи ни единой черточкой. Патрик, даже обветренный и загоревший под летним солнцем, все же сохранил тонкость и изящество черт и движений, никак не присущие деревенскому парню. Вета, усыпанная веснушками так густо, что едва можно было разглядеть черты, сохранила и столичный выговор, и благородство наклона головы, да и маленькие руки ее уж никак не могли принадлежать крестьянке. Словом, под стать друг дружке подобралась парочка, и счастье, что не попался им на пути ни один излишне рьяный сыскарь… впрочем, им бы хватило и просто рьяного. Бог помогал, судьба ли хранила? Кто знает…

Чем ближе к столице, тем более многолюдной делалась дорога, тем чаще приходилось избегать деревень и городов, ночуя в лесу. Лето катилось цветными днями, но им некогда было наслаждаться солнцем – они благодарили Бога за хорошую погоду и ясные дни потому лишь, что могли не заботиться о теплой одежде.

Города они обходили стороной. В деревнях зарабатывали себе ужин и ночлег. Патрик рубил и колол дрова, носил воду вдовам и старухам, не Бог весть как, но поправлял покосившиеся сараи. Вета стирала и мыла полы; однажды вскрыла нарыв на руке мальчишке – сыну мельника; парень занозил ладонь и очень мучился. За это им дали с собой мешочек муки и до отвала накормили ржаными лепешками.

Ни разу, ни в одном разговоре, не касались они вопроса их будущего – ИХ будущего. Того, которое на двоих, если оно у них будет. Несколько раз Вета пыталась объясниться, но все откладывала, откладывала… а потом стало казаться, что разговор этот – невозможен. Смерть Яна встала между ними; неловкое, торопливое его признание – как может она теперь не вспоминать об этом? Горько думать, что все могло сложиться иначе… хотя могло ли разве? Все равно она любит и будет любить другого…

Сколько раз она обещала себе: «Скажу ему все – завтра». А потом кляла себя последними словами – и снова молчала. Ночами, прижимаясь к своему спутнику ради тепла, она боялась, что он обязательно услышит, как испуганно и гулко бьется ее сердце. А Патрик, казалось, словно не замечал ничего. Он, словно натянутая стрела, рвался вперед.

Однажды им повезло – удалось заработать в деревне пирожков и сала, и они, уйдя в лес, устроили настоящий пир. Патрик шутил и болтал ни о чем, и Вета хохотала так, что слезы выступили от смеха. А потом принц вдруг замолчал; строгим, очень серьезным стало в отблесках пламени его лицо. Он молча помешивал угли в костре и задумчиво смотрел в огонь.

Холодало. Искры летели в воздух, одна упала Вете на подол. Девушка испуганно отодвинулась – и засмеялась.

- Видела бы меня сейчас мама, - вздыхая, сказала она. – Оборванка да и только…

- Скажите, Вета… - спросил Патрик внезапно, - у вас есть родственники где-нибудь в глубинке? У кого вы могли бы… переждать, отсидеться? Пока все не стихнет?

Вета удивленно посмотрела на него, придвигаясь поближе.

- Н-ну… где-то на Севере есть какая-то троюродная тетушка, но я ее даже никогда не видела. Патрик, не беспокойтесь, если вы о том, что нам нужно где-то укрыться…

- Совсем не о том, - перебил он девушку и закашлялся от дыма. – Речь всего лишь о том, что вы… если хотите, могли бы оставить все это. Вета… это слишком опасное дело, и я не имею, наверное, права втягивать  вас в него. Еще не поздно – я помогу вам добраться до этой тетушки, там вы будете в безопасности. Бог весть, чем все закончится, а в случае неудачи нас ждет смерть – почти наверняка. Мне-то это неважно, а вот вы… - Патрик смешался и умолк.

Вета вспыхнула - и отодвинулась от него. Ну ничего себе!

- Ваше высочество, - голос ее задрожал от возмущения, - как вы думаете, пошла бы я за вами, если бы надеялась, как вы изволили сказать, отсидеться? Стала бы… да как вы можете так говорить, Патрик, – после всего?! Как вы могли подумать обо мне – такое? Если бы мне нужно было всего лишь сбежать из этого клятого рудника, всего лишь получить свободу, стала бы я таскаться с вами по этим горам? Да плевать я хотела на то, что нас ждет при неудаче! Безопасность – нужна она мне! А вы… - не выдержав, она отвернулась и яростно вытерла рукавом глаза. В горле застрял горький комок. Еще не хватало при нем разреветься от обиды!

Это было настолько неожиданно, так не вязалось с простой и милой прежней их болтовней, что походило на удар под дых. Больше всего на свете Вете захотелось вскочить, броситься прочь, убежать в лес, разреветься, Бог весть что еще. Усилием воли она сдержалась. Как бы ни было, уж истеричной-то девицей ее пока еще никто не называл.

- Принц, - уже спокойно – чего стоило ей это спокойствие! – выговорила девушка, сглотнув застрявшие в горле слезы. – Как бы ни было и что бы ни было с нами, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь. До тех пор, пока она будет вам угодна. Я обещаю вам, что… что если только вы решите, что больше я вам не нужна, я оставлю вас и… и не стану вам мешать. До той же поры позвольте мне следовать за вами.

Патрик повернулся к ней - и медленно погладил ее исцарапанные, грязные пальцы.

- Вета… - голос его тоже дрогнул. – Вета, милая, мужественная девочка. Я бесконечно благодарен вам – за все, за все, что вы сделали для меня. Вы спасли меня от отчаяния, и я… и с моей стороны было бы черной неблагодарностью ответить вам тем, что… словом, потащить вас навстречу опасности и смерти. Я очень боюсь за вас, потому что у меня теперь, - он взглянул на нее и закончил полушепотом, - у меня не осталось на свете никого, кроме вас и сестры. И если вы, не приведи Господь, погибнете по моей вине… да и не по моей тоже – я не прощу себе этого. Больше всего я хочу уберечь вас, но как это сделать – не знаю.

- Патрик, - прошептала Вета – и осеклась. Ах, как хотелось бы ей вымолвить эти три заветных слова, как хотелось сказать: единственное мое желание – никогда не расставаться с тобой. Чего же ты ждешь, дурочка, вот она, минута эта, желанная, вот его пальцы и его губы рядом. Что станется с вами завтра, проживи этот миг полной жизнью.

- Если вы погибнете, - твердо вымолвила Вета, глядя ему в глаза, - мне тоже станет незачем жить.

Наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в костре. Они смотрели друг на друга, и разделяло их всего несколько каких-то метров, нет, меньше, протяни руку – коснешься лица сидящего рядом. Подними же ладонь, погладь его по щеке. Вета замерла, не в силах шевельнуться, и отвела взгляд, опустила голову. Что он скажет сейчас?

Наконец она снова подняла глаза. Патрик смотрел на нее, в глазах его отражалось пламя.

- Вета… - тихо, с явным усилием вымолвил он. – Простите меня…

- За что? – спросила девушка, но сердце тоскливо сжалось – она уже поняла.

-   Я знаю, что вы хотели сказать мне сейчас. Я все знаю. Простите меня, Вета. Я… не могу ответить вам тем же. Я… вы мне как друг, как сестра. Не больше. Я уважаю вас и очень тепло к вам отношусь, но… это все, что я могу вам дать. Я люблю другую - и, наверное, всегда буду любить. Простите меня.

Девушка сжала в руках тонкий прутик. Что ж, вон оно и случилось…

- Вета, - тихо проговорил принц, - вы придумали себе сказку. Образ прекрасного принца, безупречного рыцаря. А я – ни тот и ни другой, я человек, я ошибаюсь и бываю неправым, и подлым, и низким… как все люди.

- Для меня вы всегда правы, - прошептала девушка, опуская голову.

- Вета… однажды вы поймете, что я не идеален, и тогда, быть может, проклянете меня… Мне бы хотелось сохранить нашу дружбу, но… только дружбу, понимаете?

Вета попыталась пожать плечами и усмехнуться. Что бы ни было, не теряй лица.

- Я знаю, ваше высочество, - ах, какой спокойный голос, замечательно. Еще прибавить беззаботности. – Я слышала ваш разговор с Яном… тогда, после бала. Я… мне… словом, вас мои чувства ни к чему не обязывают.

- Я сейчас смертельно оскорбил вас, Вета, - тихо и грустно проговорил Патрик. – Выслушать признание женщины и не ответить ей – преступление. Но… я… простите меня. Я не могу.

- Вы все еще помните ее? – горько спросила Вета.

Губы Патрика дрогнули.

- Давайте не будем об этом, ладно? И поэтому я еще раз спрошу вас: вы действительно хотите идти со мной дальше? Еще не поздно, еще можно уйти, спастись. Когда мы достигнем столицы, пути назад не будет, и в случае неудачи участь наша будет… не очень веселой. Я не хочу для вас ни смерти, ни пыток.

-                     Ваше высочество, - лицо Веты отвердело. – Позвольте мне самой бояться за себя. Повторяю – я пойду с вами до тех пор, пока буду вам нужна. В любую минуту, как только вы скажете, что я мешаю вам, я уйду. Опасность там или нет… это мое дело. Я отвечу за себя сама.

Лицо ее исказилось на мгновение, и Вета отвернулась. А повернувшись через секунду, она была уже такой же спокойной, как обычно.

- Спасибо вам, Патрик. Мы, наверное, должны были сказать все друг другу. Спасибо, что… что были со мной честным.

Девушка встала и сделала несколько шагов в сторону.

- Я… пойду хворост поищу, - сказала она ломким голосом и скрылась в темноте.

Патрик посмотрел ей вслед. Совершенно очевидно, что ищет она не хворост, а любое подходящее дерево, чтобы уткнуться в него и прореветься. Он яростно переломил сухую ветку и бросил ее в костер.

 

*  *  *

 

Каждую ночь ему снилась Магда. Она была такая живая, веселая и счастливая, что во сне у него сжималось сердце. Она брала его за руки, смеялась, поблескивая белыми зубами, и говорила, что он ни в чем не виноват, что они обязательно поженятся, и что у них будет девочка – маленькая и славная, похожая на Изабель милой улыбкой и ямочками на щеках. И Патрик облегченно вздыхал, потому что вот ведь она, и можно больше не расставаться, и не нужно никого бояться, и теперь они всегда будут вместе. Он никому, совсем никому ее не отдаст. А если отец будет против их свадьбы… да нет, не будет, он обязательно увидит, какая Магда славная и хорошая, и все поймет.

Сны эти были столь реальны, светлы и ласковы, что просыпаться не хотелось. Несколько раз принца будила Вета – он кричал во сне. Часто, проснувшись, он обнаруживал, что ресницы его и щеки мокры от слез, и стоило больших трудов скрыть это от девушки.

Несколько раз во сне приходил Ян. Он не говорил ничего, просто смотрел – внимательно и по-доброму. Патрик не мог понять, чего он хочет, но точно знал, чего хочет сам – чтобы никогда в их жизни не было той проклятой поляны, перевернутой кареты и выстрелов, чтобы Ян не падал, заваливаясь набок, не обвисал тяжело в его руках. Снова и снова принц кричал: «Подожди!» - но Ян уходил, ускользал, и слышался топот конских копыт, и снова звучали выстрелы… И если сны с Магдой приносили радость и горькое облегчение, то те, в которых ему виделся Ян, изматывали все тяжелее наваливающимся чувством вины и утраты.

Патрик стал бояться засыпать. Все чаще он оставался караулить по ночам, давая Вете возможность отдохнуть. Девушка пыталась было протестовать, требовала разделить ночь на равные части, но Патрик по-прежнему большую часть времени проводил на ногах, оставляя себе лишь пару часов, чтобы не свалиться окончательно. И даже эти два часа не приносили ему облегчения, и все чаще он просил Магду во сне: «Возьми меня с собой!» - а она, смеясь, ускользала…

Принц осунулся и почернел, измотался от непрерывного напряжения и почти перестал разговаривать. Вета пыталась помочь ему, робко расспрашивать – он не отвечал. Просто шел, переставляя ноги, следя лишь за тем, чтобы не упасть.

В одну из таких ночей Патрик, по обыкновению, не спал. Сидел, обхватив руками колени, и напряженно всматривался в темноту, закусив костяшки пальцев. Рядом тихо дышала во сне Вета. А потом что-то потянуло его, и принц встал, сделал несколько шагов и вышел на залитую лунным светом поляну.

И увидел его.

Ян стоял возле огромного корявого пня, похожего на невиданное чудовище, и, запрокинув голову, смотрел в лунное небо. А потом услышал шаги и обернулся.

- Ты… - улыбнулся Ян. – Ну, здравствуй, принц…

Патрик охнул, кинулся к нему, схватил за руки. Пальцы Яна были прохладными и твердыми, и весь он, очерченный четкий контур, казался вылитым из лунного серебра.

- Что, боишься – растаю? – усмехнулся Ян. – Не бойся… Я к тебе шел… да вот, задумался. Звезды уж очень яркие…

- Ян… - простонал Патрик. – Янек…

- Полно, принц, - ласково проговорил он. – Не казни себя, здесь ты не виноват. Не майся. Я ведь сам это решил… сам…

Патрик стиснул ладони друга.

- Вернись, - попросил он, зная, что говорит чушь.

- Ну что ты несешь, - так же ласково улыбнулся Ян и опустился на пень, потянул принца рядом. – Ты же знаешь, что это невозможно. Давай лучше посидим… я соскучился…

- Я тоже…

Какое-то время они молчали, вглядываясь друг в друга. Принц всматривался в знакомые черты, все боясь, что они растают, что он не успеет наглядеться – в последний раз, сжать еще раз ладони друга в своих…

- Как… там? – спросил Патрик неловко.

Быстрая усмешка скользнула по губам Яна и погасла, как вспышка.

- Да нормально… Особенно никто не пристает, но и веселого мало. Не торопись ко мне, успеешь. Тем более, что там мы все равно не встретимся…

- Почему?

- Да нипочему. Такая у Господа Бога традиция. Там все по одному.

- Совсем?

- Совсем. Нет, если очень хочешь, то можно встретить тех, кого любил в жизни. Но для этого нужно выйти на Дорогу, а это не так просто…

- Не пускают, что ли?

- Да пускают, не в этом дело. Просто… там так все… ну, никак, что ли… и совсем не хочется шевелиться, идти куда-то. Просто – сидишь, вспоминаешь… думаешь… Ошибки свои считаешь, удачи, неудачи…и вот самое-то поганое как раз в том, что понимаешь – ничего уже не исправить. Поздним умом все мы горазды… Но ладно, суть не в том…

 - Янек…

- Подожди, принц, - чуть тверже проговорил Ян. – Я ведь зачем пришел. Поговорить с тобой – это, конечно, тоже, но… Я тебя хотел просить…

- О чем?

- О нас…

Патрик недоуменно взглянул на друга.

- Понимаешь… - Ян говорил чуть виновато и почти жалобно. – В общем, хочу тебя попросить. Отпусти нас.

- Куда?

- Не куда - откуда. Отсюда.

Ян говорил с запинкой и неловко.

- Ты… вспоминаешь нас все время. Меня, Магду... Короля, отца твоего. Тянешь нас к земле, обратно. А мы должны уйти. Пока ты зовешь нас, мы не можем успокоиться. Мы ведь тоже тоскуем… а ты еще больше нам… мешаешь…

- Я вам мешаю? – тихо спросил Патрик.

- Да… Ты прости, но это так. Не держи нас… пожалуйста. Дай отдохнуть… отпусти.

Патрик опустил голову.

- Мне иногда хочется сказать – возьмите меня с собой, - тихо признался он. – Я… я не могу без вас, Ян. Я больше без вас не могу…

- Мало ли что, - так же тихо ответил Ян. – Ты должен. И потом…

- Что?

- У тебя есть Вета…

По лицу принца проскользнуло едва заметное облачко досады.

- Ян, я не знаю, что делать с ней… - сказал он.

Ян вздохнул.

- А вот это вторая часть моей просьбы. И разговор у нас будет неприятный, - честно предупредил он.

- Ну давай, - усмехнулся Патрик, выпуская его руки. – Догадываюсь. Но пойми ты, пойми, пожалуйста. Ну не люблю я ее. Ну что я могу поделать? Да, я понимаю и вижу, какая она хорошая, добрая, умная, какая отважная и вообще. И я благодарен ей безмерно за все. Но не могу я… не могу Магду забыть, понимаешь?

- Принц, - голос Яна сливался с шелестом листьев. – Мертвые нужны не для того, чтобы мешать живым жить. Магда тебе сказала бы то же самое. Ты выжил – значит, живи. Не забывать о ней – не значит так…

- Ян… не надо, - шепотом сказал Патрик. – И так тошно…

- Тошно? – усмехнулся Ян. -  Ну-ну. Когда ты перестанешь, наконец, морочить ей голову?

- Это я морочу ей голову? – с досадой спросил Патрик. – Я? Да она сама прицепилась ко мне и не отпускает…

- Ты хоть понимаешь, во что ты втягиваешь девчонку?

- Я. Ее. Не втягиваю, - тихо и раздельно проговорил Патрик. – Я ей предлагал – уйти. Отсидеться где-нибудь подальше от столицы. Переждать. Я просил ее. Но ведь она же и слышать ничего не хочет!

<P style="TEXT-ALIGN: justif
Категория: Мои файлы | Добавил: Krasav
Просмотров: 771 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 0.0/0

Наш опрос
Нужен ли на сайте чат?
Всего ответов: 182

Друзья сайта
Записки журналистов памяти Никиты Михайловского Сайт, посвящённый фильму Л. Нечаева НЕ ПОКИДАЙ... Кино-Театр.РУ - сайт о российском кино и театре
Rambler's Top100 myfilms Хрустальные звездочки

Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Copyright MyCorp © 2024