Главная
Регистрация
Вход
Пятница
29.03.2024
16:18
Приветствую Вас Гость | RSS
Памяти ИГОРЯ КРАСАВИНА

Меню сайта

Форма входа

Категории раздела
Мои файлы [121]

Поиск

 Каталог файлов 
Главная » Файлы » Мои файлы

"По праву крови" автор: Чинючина Алина
08.10.2009, 17:40

*  * *

 

В тот же вечер Хая решительно заявила им:

- Вот что, ребятки, уходить вам нужно. Послезавтра ярмарка, народ съедется со всей округи, и не нужно вам, чтобы кто-то видел. Силенок у вас вроде прибавилось, лепешек на дорогу я дам. Уходите. Меня тоже пожалейте – если прознает кто, что вы у меня скрывались, так не то что ведьмой обзовут снова, а и… - она махнула рукой. - Уходите.

Она показала им тропу, змеившуюся в высокой траве, и предупредила:

- Будьте осторожны теперь. Тут деревень понатыкано, что грибов в лесу. Не везде, понятно, те солдаты побывали, но кто его знает… остерегайтесь. Ежели чего – говорите, что брат и сестра; мол, был мор в деревне, едва живы остались. Не похожи вы, правда… да и мундир тебя, парень, выдает. Ну да авось пронесет.

И пристально взглянула на принца:

- Что обещал мне, помнишь?

- Помню, - Патрик не отвел взгляда.

- То-то. Гляди мне, - она погрозила ему коричневым кулаком, а потом вдруг вздохнула – и погладила его по щеке. Патрик поймал ее морщинистую руку – и коснулся ее губами.

- Ишь, чего выдумал, - проговорила бабка, но руку не отняла. – Помогай вам Бог, ребятки…

Патрик и Вета переглянулись – и в пояс поклонились ей.

 

Сначала они шагали молча, опасаясь выдать себя неосторожным словом или слишком громким дыханием. Но время шло – а вокруг был все тот же лес, только теперь приветливый и радостный в пении птиц в ветвях и солнечных зайчиках. И как-то вдруг поверилось, что ничего плохого с ними здесь случиться не может. В руках – узелок с запасом еды, под ногами – тропа, а тропа не может привести их к плохому. Там – люди, там – жизнь. Одиночество и дикие звери пугали куда больше, чем даже людское предательство.

Одну деревню они обошли стороной. Деревня не особенно большая была, но чем черт не шутит, лучше не рисковать. Дрова – под любым деревом сухостой, еда есть; бабка отдала им старый плащ – один на двоих, и теперь – в начале лета - им не грозило замерзнуть ночью.

А через несколько дней все-таки заблудились. Бабка говорила, что тропа уведет их в обход сразу трех деревень; как знать, может, они и вышли бы сразу к тракту, если б не свернули на одной из развилок – и видно, не туда свернули. А когда увидели невдалеке крыши, услышали петушиное пение, вернулись назад; только развилку ту так и не нашли. Кружили в лесу несколько часов и, махнув рукой, снова пошли вперед – наудачу.

День клонился к вечеру, и Патрик надеялся, дойдя до крайней избы, попроситься на ночлег, а утром еще до рассвета двинуться дальше, чтоб не привлекать чужого внимания. Только пригнали стадо; на улицах сладко пахло парным молоком, крикливо зазывали коров хозяйки, и от ласковых этих «Дочк, дочк», от звона молока в подойник томительно захотелось есть. Избы все, как одна, попадались крепкие, ухоженные, чувствовалась мужская рука. Возле одной они переглянулись – и прошли мимо. Вторая. Третья. Сами себе боялись признаться, что – страшно.

- Эй, - окликнула их пышнотелая бабенка в белом платке, гнавшая корову, - али ищете кого?

- Ищем, - отозвалась Вета. – Нам бы переночевать…

- А-а-а-а, так это вы к тетке Марте зайдите, у них просторно. Тут у нас вербовщики понаехали, в избах – не протолкнуться, а у нее свободно. Вот в тот проулок свернете – а там увидите, серая избенка, там одна такая…

- Кто понаехал? – шепотом спросила Вета Патрика.

- Вербовщики, - ответил он так же тихо. – Рекрутов набирают. Вот невовремя мы попали, - вздохнул он, а потом махнул рукой: - Ладно, под шумок, может, и пронесет.

Серую избенку они нашли действительно сразу – во всем переулке она и вправду одна была такая, покосившаяся, маленькая, с подслеповатыми крошечными оконцами. Во дворе возился у поленницы высокий, костлявый парень, почти подросток. Увидев чужих, он выпрямился и хмуро посмотрел на них. Спросил неласково:

- Чего надо?

- Переночевать позволите? – нерешительно спросила Вета.

Парень окинул их пристальным взглядом. Неожиданно хмуро усмехнулся:

- Если отощать не побоитесь – проходите. У нас нынче кусок неласков…

Изба встретила их таким ароматным запахом свежевыпеченного хлеба, что у проголодавшихся путников немедленно заурчало в животах. «Почему он говорит – отощать не боитесь», - подумала Вета и, втянув носом теплый дух, громко вздохнула.

Парень кивнул им на лавки.

- Садитесь. Отдохните с дороги. А я пошел дрова колоть. Сейчас мать вернется – ужинать станем…

Принц и Вета разом опустились на лавку, блаженно вытянули уставшие ноги. Патрик прислонился затылком к стене, закрыл глаза – и немедленно отключился. Уже очень много ночей ему не удавалось как следует выспаться, и он добирал, где мог – на коротких привалах, в минуты отдыха. Вета виновато посмотрела на него, потом огляделась.

Небольшая горница, печь посередине, деревянные лавки и стол, на полках  - посуда, тоже почти вся деревянная. Вот, значит, как живут в деревнях. Вета подошла к столу, взяла валяющуюся на нем ложку, повертела в руке. Да как такой можно есть? Она грустно улыбнулась. Было бы  что – а уж как-нибудь она съест, постарается. Витающий в воздухе аромат сводил с ума.

Хлопнула низкая дверь, в избу вошла, согнувшись, старуха в намотанном до самых глаз платке и темном платье до пят. Вета неумело поклонилась ей и поздоровалась.

- И вам того же, - хмуро кивнула женщина и неожиданно молодым взглядом окинула сначала девушку, потом принца. – Кто такие будете?

- Переночевать у вас можно ли? – так же нерешительно, как и прежде, спросила Вета.

 Женщина кивнула.

- Чай, лавок не пролежите. Оставайтесь, если охота…

Она отвернулась и, как показалось Вете, незаметно утерла слезы. Или показалось?

Стукнула дверь, в избу вошел парень.

- Ну что? – непонятно спросил он.

Женщина очень устало и безнадежно махнула рукой.

- Да где уж там… и слушать не стал.

Парень заметно помрачнел.

- Говорил же я тебе, мамка… Только унижаться пойдешь…

Мать опустилась на лавку – и вдруг заплакала, по-детски утирая слезы кулаками – а они струились по щекам едва ли не ручьями.

- Как же я без тебя буду, сыночка? Что же я делать стану… Как же ты пойдешь туда, ведь ты же и молод-то еще как….

Парень шагнул к ней, неловко взял за руки.

- Мамк… Ну, перестань. Перестань, ну? Мамк… Ну, может, отведет Бог, еще же не известно ничего…

- Все известно давно, - сквозь слезы с отчаянием проговорила женщина.

Вета ошалело смотрела на все это, не понимая абсолютно ничего. А потом повернулась – и встретила такой же растерянный взгляд проснувшегося Патрика. Он несколько секунд смотрел на это все, потом подошел к женщине и, присев рядом, положил руку ей на плечо.

- Что случилось, тетушка?

Женщина на мгновение перестала плакать и посмотрела на него недоумевающее – видно, забыла, откуда здесь взялся этот чужой парень. А потом всхлипнула и ответила:

- Беда у нас, добрый человек. Не обессудь, что не приняли, как положено. Сына у меня… в рекруты забирают. Завтра или через день, не знаю. А он один у меня, и мужа нет, и заступиться за нас некому, - она заплакала еще горше.

- Как же так? - растерянно спросил Патрик. – Единственный сын у матери – он же не должен… это запрещено законом.

- До закона далеко, - угрюмо махнул рукой парень. – Нынче черед идти сыну старосты… да еще двоим, которые - один  лавочника местного сынок, а у второго отец из богачей местных… как думаешь, кому из нас идти, а кому оставаться? План-то по рекрутам деревне выполнять надо, а за чей счет? А у нас денег, чтобы откупиться, нет… корову бы продали, да если все ж заберут меня, как она без коровы останется? Носили вот ему… что могли. Да толку-то…

Вета смотрела на него со смешанным чувством стыда и жалости. Угловатый, веснушчатый, нескладный, с длинными грязными руками и ногами… вот, значит, как набирают солдат. Она никогда не думала об этом… Единственный сын у матери.

- Как это - толку-то? – возмутился Патрик. – Если ваш староста – вор и проходимец, то управу на него искать нужно. Жаловаться…

- Эх, милый человек, - все еще всхлипывая, проговорила женщина, -  о чем ты говоришь. Чтобы прошение подать, его еще написать нужно. А к кому идти писать? К тому же лавочнику. Станет он писать такое? А пока это прошение докуда надобно дойдет, пройдет года три, а то и поболе. А к тому времени его, может, и… - она не договорила, перекрестившись испуганно.

- Да что ты меня хоронишь? – буркнул парень. – Еще не взяли, а ты слезы льешь. Обойдется…

- Где дом старосты? – спросил Патрик, вставая.

Женщина взглянула на него с испугом.

- Что ты… что ты, милок. Беду накличешь… бесполезно это…

Патрик отмахнулся от нее и спросил у парня, словно не слыша:

- Где дом старосты?

Парень помедлил.

- Пойдем – покажу.

Вета вскинулась было за ними – удержать. Если его хоть в чем-то сейчас заподозрят… ох, как принц рискует. Может, лучше было бы не лезть, остаться, посочувствовать, переночевать, а утром…

Она снова посмотрела на женщину. Та неподвижно сидела на лавке, опустив руки.

Вета наклонилась к ней.

- Встаньте. Все будет хорошо. Умойтесь и успокойтесь, - сама не ожидая, Вета заговорила с ней, как с маленьким ребенком. – Все будет хорошо…

Женщина посмотрела на нее:

- Тебя зовут-то как?

- Жанна, - предосторожности ради девушка назвалась этим именем.

Та робко улыбнулась.

- А меня Мартой… а хочешь – тетушкой зови, меня вся деревня так кличет. Да вы откуда взялись-то?

Вета неопределенно махнула рукой:

- Мы в столицу идем…

- Что ж я сижу, - тетушка Марта тяжело поднялась. – Поди, вас накормить надо, а я лясы точу языком. Сейчас вот Юхан вернется – ужинать станем. А… спутник твой… он кто?

 У Веты дрогнуло сердце.

- Человек, - как можно беззаботнее улыбнулась она. – А что?

- Ну… - тетушка помялась. – Человек-то человек, да вроде не боится никого. Так не бывает…

С улицы вернулся Юхан и озабоченно глянул на мать:

- Давай уж поедим, что ли…

Вета ломала хлеб, то и дело прислушиваясь к шагам на улице. Не идет? Не идет. Что ж так долго? Сколько же времени прошло? А может, староста уже что-то заподозрил? О чем они там говорят? Что будет, если… если… ох, нет, нельзя даже думать об этом!

Хозяева пытались было расспрашивать ее о ценах на соль в ближайшем городе, о том, куда они идут, но видя, как девушка то и дело обрывает фразу на полуслове и вскидывает голову на каждый звук, отстали и только тихонько переговаривались между собой. Временами, когда удавалось скрутить тревогу, Вета украдкой разглядывала их, поражаясь полному их несходству. Рыжий, веснушчатый, худой Юхан ни единой черточкой курносого лица не походил на свою темноволосую, полненькую мать.

Уже совсем стемнело, когда на крыльце послышались шаги. Вета рванулась к двери, выскочила на улицу.

- Патрик!

И с размаху налетела на него, ничего не видя в темноте.

Принц осторожно удержал ее.

- Тише, Вета… - и, понимая, добавил: - Да все хорошо, успокойтесь…

- Вы…

Она не успела договорить. Марта и Юхан тоже выскочили из избы – и остановились, как вкопанные, боясь подойти.

- Все нормально, - устало проговорил Патрик. – Пойдемте в дом…

В горнице принц шагнул к столу и выложил на него лист бумаги, украшенный замысловатой подписью.

- Что это? – недоуменно спросил Юхан, не решаясь взять бумагу в руки, словно она может быть ядовита.

Патрик попытался подобрать подходящее слово, потом махнул рукой и засмеялся. Пошатнулся, вцепился в край стола.

- В общем, тут написано, что Юхарн Старс не подлежит призыву в рекруты ни при каких обстоятельствах, и в том староста собственноручно поставил свою подпись и подписи двоих свидетелей. Это – документ, и он имеет законную силу.

- И что нам с ним делать? – осторожно спросила Марта. – Бумага, милок, у нас зверь редкий - мы неграмотные - и силы не имеет.

- Как это не имеет? – строго сказал принц. – Это – документ, и всякий, кто осмелится его оспорить, будет отвечать по закону. Ваш староста теперь не имеет права… - Патрик посмотрел на перепуганного Юхана и неожиданно сказал: - Если вы не верите мне, то я могу остаться здесь до тех пор, пока не закончится вербовка, и прослежу, чтобы тебя не тронули.

Марта помолчала – а потом вдруг повалилась ему в ноги.

- Ой, благодетель, заступник, останься, останься, Богом молю! Уж я тебя и кормить, и поить буду, только останься, заступись! Ты, видно, человек бывалый, а мы ведь темные, всему верим! Спаси, отец родной, век за тебя молиться буду!

Вета бросилась к ней, попыталась поднять, но женщина не давалась и все норовила поцеловать ноги Патрика, и причитала:

- Спаси, заступись, пожалей нас, сирот!

- Мать, - прикрикнул Юхан, поднимая ее, - уймись. Подожди причитать, сначала пережить это все нужно.

- Как вы это сделали? – шепотом спросила Вета принца.

- Ерунда, - так же тихо ответил Патрик. – Его нужно было просто припугнуть.

 

*  *  *

 

Очевидно, староста был напуган изрядно. Те  три дня, что Патрик и Вета прожили у вдовы, он через каждые несколько часов наведывался в маленький домик на краю деревни. То узнать, не нужно ли чего господину гвардейцу (Патрик, в потрепанном мундире, без шляпы, выглядел таким оборванцем, что шарахаться было впору), то предложить Марте за счет общины крышу поправить, то заверить «господина гвардейца» в хорошем своем отношении. Вета понимала, что едва они покинут деревню, от хорошего отношения и следа не останется, да и Марта с Юханом понимали это тоже. Поэтому Марта все порывалась усадить старосту за стол и разговаривала с ним так почтительно-заискивающе, что Юхан сжимал кулаки.

Вету больше заботило другое – как скоро староста озаботится сообщить о странных гостях куда надо. Дни, что прожили они в деревне, показались ей вечностью, и она вздрагивала от каждого подозрительного шороха. Тем не менее, то ли староста счел за лучшее не искушать судьбу, то ли был глуп и не сообразил, кем могут оказаться нежданные гости. А может, наоборот - как раз сообразил и решил не гневить кого не надо, мало ли что, мы люди маленькие, знать ничего не знаем. Но и Вета, и Патрик старались по деревне лишний раз не шататься.

Вечером им постелили на сеновале, и оба рады были этому – изба, маленькая  и тесная, казалась невыносимо душной. Сена, правда, на том сеновале оказалось совсем мало, но после стольких дней ночевок на земле и принца, и Вету это волновало мало. Лишь бы уснуть, желательно в безопасности, пусть и относительной.

Едва они остались одни, Вета обрушилась на принца.

- Зачем? Патрик, зачем вы это делаете? Ну неужели вы не понимаете, что выдаете себя с головой? Откуда вы знаете, кому сейчас может рассказать о нас этот староста. А вдруг он сообразит, что вы не простой солдат? А вдруг…

Патрик выслушивал самые страшные предположения девушки, лениво улыбаясь. Когда она выдохлась и умолкла, он негромко попросил:

- Вета, закроем эту тему…

- Почему? – воскликнула она в отчаянии.

- Потому. Эти люди – жители моей страны. Понимаете? Кто еще защитит их, если не я?

Вета посмотрела на него так, словно сомневалась, в уме ли принц.

- Ваше высочество… вы думаете, что…

- Я думаю, - перебил он ее так же негромко, но с металлом в голосе, от которого Вета мгновенно умолкла, - что там, где нарушается закон, я должен сделать все, чтобы восстановить справедливость. И закон, и власть не будут стоить ничего, если их сможет повернуть в свою сторону всяк, у кого есть сила. К тому ли стремился мой отец и тому ли он всю жизнь учил меня? В моей стране, - он выделил это, - люди должны жить без опаски, зная, что их могут защитить, а не оскорбить те, кто обязан оказывать им помощь. И покончим на этом.

Категория: Мои файлы | Добавил: Krasav
Просмотров: 660 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 0.0/0

Наш опрос
Нужен ли на сайте чат?
Всего ответов: 182

Друзья сайта
Записки журналистов памяти Никиты Михайловского Сайт, посвящённый фильму Л. Нечаева НЕ ПОКИДАЙ... Кино-Театр.РУ - сайт о российском кино и театре
Rambler's Top100 myfilms Хрустальные звездочки

Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Copyright MyCorp © 2024