* * *

Они прожили у Ретеля пять дней, и дни эти в памяти Патрика слились в один – длинный, наполненный людьми и разговорами, ожиданием и настороженностью, но все же счастливый. Им было хорошо; граф недаром слыл гостеприимным хозяином. Ежедневные прогулки верхом; длинные вечерние беседы на террасе, когда спадала дневная жара – Ретель был невероятно интересным собеседником, это Патрик помнил еще по столице и теперь с наслаждением слушал его рассказы о забавных случаях из длинной, богатой приключениями жизни дипломата, о поездках с королем. Слушая графа, Патрик порой отворачивался, безуспешно пытаясь сглотнуть стоящий в горле ком – отец вставал в этих рассказах, как живой. Он ловил на себе взгляды Ретеля и… не мог понять, что было в этих взглядах? Удовлетворение? Любопытство? Интерес? Сам он, как полагалось младшим, большей частью молчал и отвечал лишь, когда к нему впрямую обращались. Да и что мог он рассказать? О его жизни в столице Ретелю было известно не хуже него самого, а рассказывать о каторге… вряд ли это могло бы служить темой для беседы.

Лестин в разговорах один на один больше не возвращался к тому, за чем они приехали сюда, и о поездке Патрика в монастырь не упоминал. Вот уж он точно был счастлив здесь – Патрику порой казалось, что старый лорд десяток лет сбросил. Они с Ретелем вспоминали прошлое, спорили о чем-то, понятном и памятном им двоим, обменивались остротами и шутками и то и дело смеялись. Говорил ли Лестин о цели приезда сюда, оставаясь с графом наедине, Патрик не знал. Так или иначе все должно скоро разрешиться.

Последний день в Руже выдался зябким и ветреным. Весь май и июнь были необычайно жаркими, без единого дождика, и люди тревожились – сгорят хлеба, как пить дать сгорят; в церквях служили молебны о даровании дождя. Теперь, кажется, погода решила сжалиться над крестьянами – накануне вечером задул резкий холодный ветер, а с утра небо с утра затянуло тучами. К полудню заморосило - мелко и противно. «Кажется, это надолго», - задумчиво предрек за обедом Ретель, глядя в окно.

Этот день они собирались провести в фехтовальном зале - старики решили вспомнить молодость. Ретель, по его словам, фехтовал вполне недурно и тренировался регулярно, но последний месяц за оружие не брался - недосуг. Патрик же, все эти дни проводивший в зале по несколько часов, сегодня участвовать в затее отказался - на непогоду у него с утра разнылись и шрамы, и сломанная рука. Устроившись на маленькой скамеечке в углу зала, он с улыбкой и легкой завистью наблюдал за хозяином и Лестином. Все-таки хорошо, когда есть возможность регулярных занятий. Принц вздохнул. Ему, с его перспективами жизни в разъездах, тренировки светили только в доме кого-то из предполагаемых сторонников.

Ретель действительно фехтовал хорошо. Он не отяжелел с возрастом, движения его были точными и стремительными, ноги цепко переступали в позиции. Кончик клинка подрагивал в воздухе, порой выписывая замысловатые фигуры, чтобы отвлечь противника. Лестин явно уступал сопернику в быстроте и технике. Но был не менее хитер, и бой их шел с переменным успехом - счет пока был равным. Патрик поймал себя на том, что сжимает в ладони воображаемую рукоять. Вот бы с таким противником… впрочем, попробовать, что ли? Все равно ведь болит, так хоть удовольствие получу, а то когда еще придется... Он решительно натянул защитную куртку, взвесил поочередно на руке несколько шпаг. Пожалуй, вот эта подойдет...

Наконец на счете "пять-четыре" Лестин опустил клинок.

- Уф... - сказал он, сняв маску. Вытер мокрый лоб. - Ну и помотали вы меня, граф.

Ретель отдал оружие и маску подбежавшему слуге и стал неторопливо стягивать перчатки:

- Вам грех жаловаться, Лестин, вы и сами меня изрядно погоняли. Давно у меня не было такого искусного партнера.

- Ваше сиятельство, - Патрик торопливо встал, взял маску. - Не откажите?

- Думаете, усталый старик станет легкой добычей? - усмехнулся Ретель. - Давайте отдохнем немного, а затем я к вашим услугам, господин ван Эйрек.

Он повелительно махнул слугам, и те принялись расставлять на низком столике у стены вино, бокалы и закуски.

- Легкой добычей, ваше сиятельство, вы никак не станете, - покачал головой Патрик. - Дай Бог мне когда-нибудь уметь так же. Если кто такой добычей и станет сегодня, так это будете явно не вы.

Он стянул куртку и, дождавшись, когда усядутся хозяин и лорд Лестин, опустился рядом с Лестином.

Ретель отпустил слуг и сам разлил по тончайшим бокалам радужного версанского стекла терпкое темное вино.

- Это местное, между прочим. Пять лет назад был отменный урожай, мы заложили пятьдесят бочек, и вино не подвело. Попробуйте, какой тонкий вкус - ничуть не уступает южным. Ваше здоровье, господа.

Лести поднял бокал.

 - Ваше здоровье, граф.

Патрик пригубил.

 - Действительно, не уступает. Потрясающе… вот где нужно искать  пополнение столичным погребам.

- Хотите предложить его лерренским виноторговцам? - улыбнулся Ретель. - Я бы, пожалуй, доверил вам представлять мои интересы в столице. Потом бы вы доросли до собственного торгового дома... - граф, забавляясь, стал загибать пальцы, - затем стали бы скупать виноградники... а потом основали собственную марку вина. Как вам такие перспективы, господин ван Эйрек?

- Упаси меня Боже от торговли, - Патрик с притворным ужасом замахал  руками. - В роду ван Эйреков никогда не было ни одного мало-мальски заметного и процветающего торговца. Но... - он без улыбки взглянул на  Ретеля, - я счел бы за честь работать с вами, ваше сиятельство, в сфере  ваших прямых интересов.

- Мои прямые интересы сейчас, как вы уже могли убедиться, - это псарня, охота и лошади. И судьба детей, конечно же. Ах да, и тяжба с монастырем, хотя этот интерес, - граф поморщился, - приносит гораздо меньше удовольствия, чем вышеперечисленные.

- Все течет, все меняется, - заметил Патрик. - Псарня и охота – вещи  замечательные, но ведь не навсегда же? Как говорил мой отец, от дел нужно  отходить лишь тогда, когда не в силах встать на ноги. Да и судьба детей зачастую зависит от наших поступков. А тяжба... – он  улыбнулся, - смею надеяться, она разрешится к вашей выгоде, ваше  сиятельство.

- Ваши бы слова да Богу в уши. Впрочем, Он-то как раз покровительствует моим соперницам, кому же еще. Но мать-настоятельница и у нынешней власти в фаворе, а тягаться с королем Густавом...

- Густав не вечен, - Патрик по-прежнему пристально смотрел на графа. - И в
 наших с вами силах... изменить то, что нам не по душе.

Ретель помолчал. В стекло билась, мотаясь под порывами ветра, ветка вяза; вино в бокале при сумрачном свете ненастного дня казалось почти черным.

Граф качнул в руке бокал и вздохнул:

- Да, пожалуй, вы правы, ваше высочество.

Патрик помедлил. Спросил негромко:

- Могу ли я считать это вашим ответом, граф?

- Конечно, ваше высочество.

- Благодарю. 

Подчеркнуто спокойно Патрик сделал еще глоток, аккуратно промокнул губы салфеткой. И заулыбался вдруг  - так по-детски счастливо и открыто, что, не выдержав, улыбнулся и  Лестин. Впрочем, тут же погасил улыбку и, отставив бокал, потянулся за  яблоком. Подбросил его в руке, глянул на Ретеля.

 - Могу ли я просить вас еще об одном одолжении, граф? Вы обещали мне урок фехтования...