* * *
Несколько
дней его совсем не трогали. За это время Патрик восстановил какие-то силы, хотя
мысль о смерти, однажды появившись, не желала уходить. Мартин приходил каждый
вечер, приносил хлеб, перевязывал, заставлял пить какие-то отвары, сбивающие
жар. Опытом во врачевании он не уступал порой тетке Жаклине, и Патрик, лежа
ночами без сна, думал иногда, как причудливо складываются человеческие судьбы.
Повернись по-другому – мог бы стать лекарем этот немногословный, деловитый
человек, и люди поминали бы его добром, а не так, как сейчас, наверное, с
ужасом и отвращением.
Впрочем, с
Мартином они особенно не разговаривали. Палач в душу ему больше не лез, был
одинаково молчалив и сумрачен – что во время перевязок, что при пытках. Но при
всем при этом, надо отдать ему должное, Мартин ни разу принца по-настоящему не
покалечил. То ли в самом деле из чувства благодарности королю Карлу, то ли был
у него приказ, Патрик не знал.
На четвертый
день за ним пришли снова. Патрик уже мог ходить, хоть и не очень долго, и при
виде его Мартин удовлетворенно кивнул. Против обыкновения, его не стали
раздевать совсем, содрали только рубашку, от которой и так уже оставались одни
лохмотья, за руки высоко притянули цепями к стене. Огонь в жаровне Мартин
разводить не стал, и Патрик украдкой облегченно вздохнул. Как ни старался он
казаться спокойным, все равно каждый раз от ужаса все внутри сворачивалось в
ледяной ком. Как обычно, палач разложил перед пытуемым – аккуратно, по порядку
– инструменты, но Патрик, сдерживая дрожь, сказал как можно более равнодушно:
- Уже не
пугает. Надоело.
- Хочется
новенького? – осведомился Густав. Он сидел, развалившись, на стуле у стены и
пристально наблюдал за пленником. – Привык?
-
Разнообразие украшает жизнь, - бросил Патрик. – Уж тебе ли не знать.
- Это верно,
- согласился король. – Только не знаю, чью именно жизнь оно украшает. Я своей
вполне доволен. А вот будешь ли доволен ты, мы сейчас посмотрим.
- У тебя есть
что-то новенькое? – поинтересовался принц, кивнул на разложенные инструменты: –
Этого уже не хватает?
- Представь
себе, да. Но прежде, Патрик, еще раз спрашиваю: не хочешь ли ты изменить своему
упрямству? Подпиши то, что я прошу, и мы расстанемся друзьями.
- Я
предпочитаю сам выбирать друзей.
- Не хочешь.
Ладно, ты сам напросился. Собственно, дело в том, что я бы хотел тебе кое-кого
представить. Быть может, присутствие здесь этого человека сделает тебя более
сговорчивым.
Он встал,
шагнул к двери. Бросил несколько неразборчивых слов конвою – и склонился в
поклоне:
- Проходите,
сударыня, прошу вас.
Женщина.
Невысокую женщину в черном монашеском одеянии втолкнули в камеру солдаты. Ее-то
сюда зачем? Озираясь, вздрагивая от сырости и охватившего все тело озноба, женщина
медленно сделала несколько шагов, согнувшись под низкой притолокой.
Выпрямилась, огляделась.
И отпрянула,
сдавленно вскрикнув от неожиданности и ужаса.
- Вы узнаете
этого человека, сестра Мария? – спросил король.
Она молчала,
прижав к губам ладони. Широкие рукава рясы почти скрыли лицо.
- А вы,
Патрик, знаете, кто перед вами? Эту даму теперь зовут сестра Мария. Но раньше…
или, может быть, вам вот так будет понятнее?
Неторопливым,
точным движением Гайцберг отвел от лица руки монахини, сорвал с ее головы
клобук. Упали на лицо пряди золотых волос, девушка убрала их, не отрывая
взгляда от прикованной к противоположной стене фигуры.
Патрик
коротко крикнул, задергался, пытаясь высвободить руки, вырваться...
- Хорошо, -
констатировал король. – Процесс взаимного узнавания завершен, всем, я надеюсь,
очень приятно. Пора перейти к делу. Сестра Мария, - твердая рука взяла девушку
за локоть, - присядьте, прошу. Вот сюда, - он подвел ее к стоящему у стены
столу, осторожно опустил на табурет. – И выслушайте меня.
Изабель, не
отрываясь, смотрела на брата. Потом обвела взглядом комнату, и в глазах ее –
впервые за все время – плеснулся откровенный ужас.
- Воды,
сударыня? – участливо спросил Гайцберг.
Она медленно
качнула головой.
- Тогда
выслушайте меня. Я понимаю, картина несколько неприятная, но уж потерпите.
Итак. Мы с вашим братом, Изабель, никак не можем прийти к единому мнению по
некоторым вопросам. Проще говоря, не договоримся никак. По каким именно
вопросам, вам, я думаю, знать следует. Первый – касательно его собственной
судьбы. Я, видите ли, предлагаю ему подписать добровольное отречение от
престола – и спокойно убыть в дальнюю провинцию или в монастырь, на его выбор.
А брат ваш сопротивляется. Второй – касательно судьбы тех, кто ему помог
оказаться здесь… в смысле, не в этом подвале, конечно, а в столице. Я опять же
предлагаю ему добровольно назвать их имена – и так же спокойно убыть в дальнюю
провинцию. Он и тут сопротивляется. Что его ждет в противном случае, вы,
Изабель, видите. Так я прошу вас – помогите ему сделать выбор. Быть может, вы
уговорите его не быть таким упрямым?
Изабель, не
отрываясь, смотрела на Патрика.
- Я обращаюсь
к вам, Патрик, - король усмехнулся, - точнее, к остаткам вашего благоразумия…
если оно у вас вообще было когда-либо. Конечно, я не имею права подвергать
допросу третьей степени принцессу правящего дома. Но применить пытки к
послушнице, обвиненной в государственной измене, мне никто не запретит. Хотя,
видит Бог, мне очень этого не хочется. Это понятно, надеюсь?
- Малышка… -
хрипло проговорил Патрик.
- Патрик, -
голос девушки звучал совершенно спокойно, но губы побелели. – Ты только на меня
не оглядывайся. Делай, как решил.
- Я люблю
тебя, - ответил ей брат.
- Это не
совсем то, что я хотел услышать, - заметил король. – А пустых разговоров я не
терплю. Изабель, мне хотелось бы, чтобы вы в полной мере осознали, что вас
ожидает. Это будет примерно вот так.
По знаку
герцога палач выбрался из угла, развернул кнут. Резкий, короткий свист в
воздухе – Патрик дернулся, сквозь стиснутые зубы прорвался стон. Раз, другой,
третий. Изабель закусила губы.
- Ну, вот так
приблизительно, сударыня, - услышала она голос Гайцберга. – Вы меня понимаете?
- Подлец, -
тихо проговорила Изабель, не глядя на него.
Король чуть
заметно усмехнулся.
- Я оставляю
за вами право выбора. До завтра, - он издевательски поклонился и обернулся к
двери: - Проводите сестру Марию наверх и проследите, чтобы она ни в чем не
терпела неудобств. С вами, Патрик, мы тоже попрощаемся… пока. Завтра утром у
меня дела во дворце, так что до вечера… вам хватит этого времени, чтобы принять
решение?
|